Можно сказать, что это бабье лето застало меня врасплох. Нет, я знал, что слово «бабье» замешкалось в этом словосочетании не зря, но чтоб с таким символизмом… короче говоря, как только в моем саду деревья облысели, как кошки сфинксы, что-то явно переменилось. Женщины наши словно с цепи сорвались. Невозможно прямо сделалось в магазин сходить. Та подмигнет, та пирожками угостит, та, вообще спотыкнувшись, на шеи моей повиснет. Одна моя Анна Сергеевна, за что ей, разумеется, спасибо, держала себя в руках, ибо работы у нее было не меньше, чем перед Восьмым марта. Стрижки, завивки, «мейкап» и прочие процедуры, заставляли женщин выстраиваться в длинную послушную очередь. Это в городе действует система записи, в нашем же селе действует система ценностей. И ценность эта не поддается никакой математике в бабье лето.
Короче говоря, выходить на улицу холостым мужчинам стало очень опасно. Оно и не удивительно, ведь по статистике в нашем селе на одного бодрого не женатого мужика приходилось пять незамужних женщин. А, если, мужчина этот окажется еще и малопьющим, то на него, не меньше двадцати баб засматриваются. Почему двадцати? Ну, а вы думаете Тамарка, что медом торгует, не отказалась бы выменять своего Валеру на кого-то, кто зарплату за вечер не пропивает?
Я же о подобном взрыве гормонов даже не предполагал. А если бы знал, обязательно бы ушел на неделю в поход или на рыбалку. И прихватил бы с собой свою верную корову Светлану. А то, как выяснилось, из всех телочек, она оказалась самая ранимая. Собственно, про ее ранимость я и хочу сейчас рассказать.
Мало того, что молоко Светланы, которое она давала по вторникам и четвергам, начало приносить расслабляющий эффект совсем не душе, а желудку, так она еще и приобрела романтические чувства к нашему председателю Шпондеру. От чего решила сесть на диету, больше двигаться и чаще попадаться ему на глаза. Хочу сразу сказать, что последнее – это вообще заблуждение. И если меня сейчас читают барыши на выданье, то знайте, чем меньше женщина попадается на глаза, тем оно как-то лучше. Особенно, после брака. Так вот, не имея возможности выносить все эти коровьи страдания, решил я пойти прямиком к Шпондеру.
— Вот я к вам по какому делу, — обратился я к нему, застав его на рабочем месте, правда уже немного отметившего конец рабочего дня. Вы мужчина в нашем селе видный, и оно не удивительно, что бабы на вас смотрят с любопытством. И все бы, конечно, хорошо, но вот никак я не могу смотреть, как особа мне совершенно не безразличная, страдает по вашей личности, словно Татьяна по Онегину.
— Ну, это не удивительно. Бабьего лето не пройдет, чтоб какая-то баба к ведьме Вальке не пошла меня привораживать, — с безразличием отвечает Шпондер, закуривая сигарету. Только от меня ты чего хочешь?
— Собственно я именно к этому и веду. Понимаете, она у меня одна, другой такой у меня больше не будет.
— И что? Я-то, что могу сделать? Вторую тебе такую же найти, или как?
— Или как, — отвечаю я. В общем, не могли бы вы, хоть разок телочку мою на свидание сводить. Вы не волнуйтесь, я за все заплачу. И за цветы, и за конфеты шоколадные… И с удовольствием останусь перед вами в долгу.
— Небось действительно не простая эта телочка у тебя, раз ты ей любые шалости разрешаешь, — ухмыльнулся Шпондер. Ну ладно, только ради тебя, Григорий. Попросил бы кто другой, никогда бы не согласился. Давай, сегодня вечером, часикам к восьми, пусть ждет меня возле твоей хаты. Прогуляемся часок, да и по домам пойдем.
Я довольно киваю головой, выкладываю на председательский стол конверт, в который аккуратно вложил триста гривен и молча ухожу из кабинета.
Прихожу домой, и сразу к Светлане.
— Ну что, старушка, собирайся! Сегодня твой вечер, председатель Шпондер тебя на свидание пригласил! Через два часа будет ждать тебя у наших ворот. Так что, начинай готовиться, — говорю я своей корове.
Конечно, если бы Анна Сергеевна не была бы так занята, я бы и ее попросил поучаствовать в сборах. Но, хорошо понимая ситуацию, решил взять подготовку в свои руки. Сперва я начесал ей чуб, потом хвост, затем, натер рога до лоска и установил у правого уха небольшой искусственный цветок. Лотос, кажется. Побрызгал ее туалетной водой, привязал к шее платок, и торжественно вывел к воротам, возле которых уже стоял Шпондер.
— И где твоя дама? – спросил он, разглядывая Светлану.
— Собственно, это она и есть, — улыбнулся я.
— Приехали! Это что, я по-твоему с коровой твоей на свидание должен идти? – занервничал Шпондер.
— Если вы будете так возмущаться, она поймет, что это свидание подстроенное, — шепчу я на ухо Шпондеру. Прибавьте к тому конверту, что я на вашем столе оставлял еще такие полтора, и делайте влюбленный вид, я вас прошу.
Председатель немного подумал. Еще раз рассмотрел Светлану, кокетливо опустившую глаза у ворот, и достав из целлофанового пакета небольшой букет цветов, протянул их моей корове.
Короче говоря, домой Светлана вернулась только к одиннадцати вечера. Уж не знаю, чем они там занимались, только вернулась она с видом весьма разочарованным. Видимо Шпондер вблизи показался ей уже не таким интересным, как из окна сельрады. И что характерно, на следующий день все ее диеты, как рукой снялись! Спрашивал у Шпондера, чем это он мою Светлану так разочаровал? А он мне отвечает, что за долгие председательские годы уже научился отваживать бабу с помощью одной только прогулки. И отваживать так мастерски, чтоб баба эта гадости потом за спиной не трепала.
Вот это, я считаю, высший пилотаж. И знаете, наверное, не даром именно Шпондер у нас в председателях ходит. Не умел бы он баб отшивать толерантным образом, давно бы уже спился. А если вы спросите, как там, вылечилось ли у моей Светланы молоко? Так я вам скажу, что не просто вылечилось, а приобрело некие новые нотки романтики. И теперь мы с Анатолием Федоровичем после него даже на звезды смотрим иначе. С каким-то ранее не существующим пониманием.
Текст: Григорий Рыба
facebook
twitter
google+
Telegram
Viber
